Карен Кавалерян: «Уровень сегодняшних песен не связан с моим уходом из шоу-бизнеса»

О СВОЕМ Свежем РОМАНЕ «ЛЕГЕНДЫ Гостиницы «МЕТРОПОЛЬ» ПРО ЭПОХУ Российского МОДЕРНА

— Я всегда хотел быть романистом. Но кто бы мне дал это сделать после «Ночного рандеву»? Проекты сменяли друг друга с такой стремительностью, что некогда было дух перевести. И так четверть века подряд. Может, если бы не эпидемия, у меня бы до романа не донеслись руки.

Эпоха советского модерна — самое идеал время в истории России, целое ожиданий и наиболее ясных надежд. Время, когда наше художество находилось в собственной длиннейшей конце. Язычок той времени — наиболее удобный для меня. Мне нравится декламировать не только литературу того времени, но и газеты. Когда я написал несколько первых листов, то постигнул, что ничего больше органичного собственной естеству я не писал никогда.

О Собственной КНИГЕ «Пляски В ОСИНОМ ГНЕЗДЕ» ПРО ШОУ-БИЗНЕС

— Шоу-бизнес занимал слишком великое пространство в моей жизни и в моей голове. В данной книжке я не сближал ни с кем взаимоотношения, просто изобразил всё, как было на самом деле. Можно наименовать ее наставлением по выживанию в шоу-коммерциале для чайников. Безусловно, всей жилище не сообщишь, но можно сообщать только справедливость, это несложно. Александр Кутиков сознался, что не мог прилечь спать, пока не кончил ее до точки, а Дмитрий Чернокнижник сказал, что это самое интересное его чтение со пор «Кода да Винчи». Но они — мои товарищи, поэтому, наверное, раздували, алча сделать мне симпатичное.

О НАЧАЛЕ КАРЬЕРЫ ПОЭТА-ПЕСЕННИКА

— Я практически вничью не выделялся от собственных одноклассников, внимавших в центре 1970-х The Beatles, The Rolling Stones, Led Zeppelin, Deep Purple, Uriah Hip и Nazareth, но мое первое по-истинному могучее мелодическое впечатление — это две кассеты, присвоенные для перезаписи году в 78-м, на каких были Tower Of Power — Urban Renewal, Earth, Wind & Fire — All’n’All, Innervisions Стиви Уандера и Brother To Brother Джино Ванелли. Это была вправду моя музыка. Фанк, соул и джаз до сих пор оформляют базу моей мелодической коллекции и остаются родником воодушевленья.

Хотя это навряд ли воздействовало на подбор специальности. В 1980-м я завалил сессию и ушел в духовный выдача. Поместился в Москонцерт и практически год бездельничался по турам в составе технической группы — с Валерием Ободзинским, а затем с женским ВИА «Москвички». Осенью я возвратился в институт, но шоу-бизнес — это белет в один конец. Я собрал группу, игравшую остров-фанк в запахе Kool & the Gang. Частично она заключала из студентов МАДИ, где я обучался. У меня, кстати, играл будущий бас-токаор «Смело» Тимур Муртузаев, а пел популярный нынче эстрадный артист Сергей Пенкин. Команде необходимы были тексты песен, но все известные версификаторы, к которым я обращался, писали нам какой-никакую-то авторскую нелепость. Подошло самому. На самом деле я хотел быть продюсером, уж точно не версификатором. Но какие-то багаж просто намараны на звездах. Затем, когда через двух лет группа распалась, Тимур притащил меня на репетицию «Смело» и я сочинил им «Престарелый пансионат».

О Произведении ПЕСНИ «Престарелый Пансион»

— Я часто приспособил идеи и взгляды больших артистов к российскому месть. Мой «Престарелый гостинница» — вольная интерпретация роли крупного бестселлера 1930-х авторства Ричарда Роджерса и Лоренца Харта There's a Small Hotel. Но открытых пересечений по слову там нет, это не больше чем родник воодушевления.

«Престарелый гостиница» претерпел вмешательство — из него был вырезан 3 строфа, вместо него музыкант «Смело» Александра Степаненко сразил вдохновляющее уединенно на саксофоне. Кстати, первоначальным исполнителем песни был Тимур Муртузаев — в то время, а это была весна-красна 85-го, Агузарова еще досиживала срок (в 1984 году Жанна Агузарова из-за раскрытия у нее паспорта на постороннее имя попала сначала в Бутырскую кутузку, а потом отправилась на полтора года в Тюменскую область на насильственные работы. — «Извещения»). Начало слова я написал по стези с репетиции в метро. У меня не было с собой блокнота, и я записал первоначальные строки на собственных молочных кроссовках. Пассажиры поглядывали на меня с опаской, но у меня тогда вообще не было комплексов.

С Женей Хавтаном мы написали еще «Марсианку», но наше сотрудничество не продолжилось — возвратилась Жанна, у которой по поводу творцов были собственные планы и мне в них зоны не было. Хотя, я благоприятно продолжил карьеру с «Бригадой С», написав им шесть песен, в частности «Побродягу» и «Человека в шляпе».

О ПЕСНЕ «Пастьба Встреча»

— «Пастьба рандеву» сочинялась легко и скоро — на кухне у Криса Кельми, когда он учил какой-никакую-то свежеиспеченную песню с новым солистом «Рок-ателье» Вадимом Услановым. Я написал два куплета и рефрен, пока пил чай с плюшками. Кинжал отыгрался, почитал текст и сказал: «Бестселлером она, безусловно, не станет, но номер, представляется, концентрированный». «Много ты разумеешь», — поразмыслил я и очутился неповинен. О переделках исполнителем песни речь никогда не шла, даже все знаки препинания остались непочатыми, а у меня очень отдельная расстановка.

О ПЕСНЕ «Пляски НА Водека»

- «Пляски на воде» — мой первый хит без примеси андеграундной культуры. Я написал его с Сашей Рыбкиным, бас-гитаристом «Альфы» Сергея Сарычева. С данной песни завязалось мое Разлука с рок-н-роллом. [Вадим] Усланов, кстати, пел в «Рок-ателье» и именно его глас бряцит в уникальной записи, которая и стала мегахитом. Затем он ушел из группы играть на бас-гитаре у Оли Кормухиной, но скоро очнулся и приступил сольную карьеру. К сожалению, невзирая на огромный способность, она у него не задалась.

ОБ ИСТОКАХ СВОЕГО Воодушевления

— Я человек единый, если берусь чем-то, стремлюсь идти от корней. Это, например, Tin Pan Alley, нынче именуемый Great American Songbook. Я знаю этот каталог даже лучше, чем российскую версификацию Седовласого века.

За нашей эстрадой я не смотрел. Там трудились несколько крупных творцов — в частности, Илья Резник, Леонид Дербенев, Михаил Танич, но ни их наследие, ни техника не были мне недалеки, в отличие от Лоренца Харта, Джонни Мерсера или, если сообщать о больше запоздалом времени, Берни Топина. Наверное, всему виной или фактором мой независимый британский.

Насчет благородной эстрады я ничего не помню. По соотнесению, скажем, с Spirits Having Flown группы Bee Gees, громыхавшим, когда я ладил первоначальные операции, ВИА и москонцертовские солисты глядели в равновеликой уровня нафталином. Потому я ни к кому из истеблишмента не лез и разыскивал свое блаженство в андеграунде.

О Несходствах МЕЖДУ Песнями ДЛЯ РОК-Компаний И ПОП-Артистов

— По мне, безличный разницы между ними нет. Больше того, я полагаю, рок-перемещение долею поп-культуры. Им всем идиентично необходимы бестселлеры, радио-плей, телеэфиры, шикарные фото в медиа, коллективные выступления и плодородные рекламные договоры. Так что в моем случае это было просто непринужденным продолжением карьеры. Я никому в жизни не отдавал клятвы на преданность, помимо собственной излюбленной женщины, и если мне было увлекательнее и с образной, и с бизнесменской стороны помогать с относительным Пресняковым, чем с относительным «Темным кофе», то что могло меня приостановить?

ОБ Ухаживании ИЗ ШОУ-БИЗНЕСА

— Не думаю, что уровень нынешних песен как-то связан с моим уходом из шоу-бизнеса. На данной улице всегда очередь из алчущих, и им не видно баста. Как пел умница Фрэнк Синатра, There is no business like show-business. Тебе всегда найдется подмена. Забава главнее, чем игроки. Я ушел, во-первых, потому что невозможно быть злободневным романсовым автором на шестом десятке. Да, можно написать хит и в девяносто, но актуальность — это дееспособность высокомерничать тренды. А эдакое общедоступно только молодым, именно они определяют и язык, и повестку.

Во-вторых, я уперся в потолок — у меня в каталоге больше тыщи официально оформленных песен, две сотки из каких до сих пор ищутся в радио-плее, 18 дипломов «Песни года» и 8 концов «Евровидения» с артистами из 5 государств. Я не представлял, за что мне еще колотиться. Все мои амбиции были проданы, а реальный шоу-бизнес — пространство для злых и алчущих.

И в-3, я всегда обожал музыкальный театр и зрел продолжение собственной карьеры именно там. Так что всё случилось в потребное время и в надобном площади. Может, я еще и припозднился. Не желаю никого ничему обучать или размышлять о том, «как нам устроить шоу-бизнес». Но по эмоции со стороны, мы смотрим закат цивилизации — музыка возвратилась к пляске с трещоткой у кострика под бубнеж обкуренного шамана, беллетристика — к маркетинговым слоганам, а живопись — к наскальным рисункам. Причем это общемировая тенденция.

(Алексей Певчев, «Извещения», 21.06.21)