Ольга Юрицына: «Высокие технологии — только начало разговора с посетителем»

Числовые технологии утилизируются в музейной практике для заключения наиболее разнообразных задач. В настоящее время при помощи Президентского фонда культурных инициатив музей-сафари «Дом “Мураново”» совместно с IPQuorum и Русским народным художественно-индустриальным институтом имени С.Г. Строганова реализует проект создания активных 3D-модификаций тем мебели из собственного собрания. А в калининградском музее Канта мультимедиа дышат смыслообразующую нагрузку в наиболее значительных выставленных залах. О том, как IT сопутствуют клиентом в поездке чрез время, IPQuorum сообщила заведующая секцией музея Ольга Юрицына.

— Кафедральный храм — главный примета Калининградской области и негустой для России образчик истинною готической зодчества. Как он выстоял, невзирая на все многознаменательные наворот?

— Такие постройки базировались на века. Одна из единица кёнигсбергского храма имеет толщину три метра, остальные — порядка 5. За свою практически семисотлетнюю историю он переживал различные потери, но такого уничтожения, как в августе 1944 года, не ведал. Остров Кнайпхоф, сегодня он перемещает имя Канта, по шкандыбающей из Средневековья традиции, был застроен очень плотно. Английская авиация ковровой бомбардировкой обратила дома в груды развалин. Но в храм ни одна бомба не попала. Он умер от пожара — могутное огонь ворвалось внутрь, и здание, великодушно увенчанное древесным декором, выгорело дотла. Крыша упала, а искалеченные огнем стенки сохранились торчать.

— Как посчастливилось отыграть собору старый вид?

— Все стартовало в 1992 году. Это можно было бы назвать чудом, если не ведать, каких натуг это заслуживало отличному люду — Игорю Александровичу Одинцову, основному вдохновителю этого начинания и первому директору храма. Безупречный создатель, он хотел отыграть ему былую красу и гений. И то, что на дворе было завязало 90-х, его не стало. Многие находили это безумием — как можно сообщать о возрожденьи храма, когда упала экономика большей державы. То, что нашел Игорь Александрович и его сподвижники, — заслуга. Получить экономные средства на эту задумаю было немыслимо. Составить полные снимки всех, кто поступался средства на ремонтирование храма, нельзя. Средства шли не только из России, но и из-за рубежа. Но кроме денежной имелась еще одна проблема. Великая часть муниципальных архивов во время борьбы была утрачена или вывезена. Свидетельства, сопряженные с храмом — чертежи, меры, фото, — в Калининград отдавали из Германии и Польши. Без этого многознаменательной достоверности при возрождении достигнуть было бы нельзя.

— И когда тут опять закипела жизнь?

— Абсолютно сразу, как только возникли исправительные работы. Обыкновенной нам сегодня церемонии раскрытия с разрезанием ленточки не было. Строительство шла практически два десятилетия. И все это время тут приключалось много событий. Сегодня подобной подход в порядке пророческой, а для того времени — заключение сложное. С наиболее начала запланировали, что тут будет концертный зал и музейная жизнь, но две небольшие часовни — православную и евангелическую — также обжили.

— Музей сначало выстраивался вокруг фигуры Иммануила Канта?

— Канта нельзя изолировать от храма. Недалеко находился учреждение Имя, где он обучался, потом длительное время преподавал. Изначально могилка грамотей находилась в так величаемом профессорском склепе у стенок храма. Впоследствии Канта перезахоронили в раздельной усыпальнице, чтобы выделить из сонма коллег. Светло было, что мудрец будет коннотационным середкой экспозиции. Но разместив музей в многознаменательном здании в середке городка-острова, нельзя было обойти чуткостью процесс формирования государственности на данной территории. Кёнигсберг — городок Канта, он никогда не отъезжать далеко и не оставлял его навечно. Через его персона мы и воображаем историю этого участка. Дух экспозиции можно обнаружить тремя словами — «Аристотель. Град. Время».

— В музейную экспозицию вступает и воссозданная выдающийая Валленродтская книгохранилище — извечная обывательница храма?

— Это одна из вежливых библиотек, разместившихся в храме. Когда храм стал институтской верой, тут находилась и книгохранилище Альбертины. После погибели канцлера Имя фон Валленродта преемники превратились к настоятелю храма с пожеланием зачислить под собственный приют его неестественное талмуд. Под него отвели две комнаты на 2-ом этаже полудённой башни. Дело в том, что в завещании канцлер покарал оберегать библиотеку как зеницу ока. Первое сумма пропало в пожаре, облапившем его палаццо, и он, как завзятый книжник, начал все с начала. И преемники решили, что под заметанной могутных красновато-коричневых стэн книгохранилище будет в целой безопасности. Книжками, по специфическому позволению, могли воспользоваться доктора и студенты института, эксперты из иных городов, образованные мещане и даже странники. Во время борьбы книгохранилище была разрознена, что-то исчезло, что-то обнаружилось в Столице, Ленинграде и иных городах. После возрождения храма заметано было восстановить и Валленродтскую библиотеку. Часть книжек получилось отыграть на отчизну. Они находятся в библиотеке Варяжского федерационного института имени Канта. А на отображенных во всей красоте резных грубых полках академические сотрудники музея берут новую библиотеку.

— Как организовывалась сбруя музея?

— Развитие музейного собрания завязалось еще во время возобновления храма, но ходило, скажем так, стихийный нрав. Давались раздельные объекты и цельные коллекции: раскопные находки, темы живописно-практического художества, книжки. И все это вмещалось в проем от VII века до начала ХХI. Постепенно прием упорядочивалось, выходила довольно связная деяния мегаполиса и его мудреца. Но оно было очень традиционным по своей подаче. Нужно было отряхнуть с него «пыль веков», сделать увлекательным люду нашего века. Тем больше что близилось 300-летие со дня рождения Канта.

— Тут-то и пришел звездный час для информативных технологий?

— Для нас это было спасением, возможностью разъяснять мероприятиям трехсотлетней давности, абсолютно не имея объектов к экспонированию. Кант, как известно, своей семьи не владел, дом после его погибели был продан родней. Идти по стези презентации меморий мы не могли. К этому же это также не идеальный модификация, когда речь идет о гостях, не выкидывающих из рук гаджеты. Сделать так, чтобы старинная деяния была ему занимательна, без применения нового научно-технического языка абсолютно нельзя. И мы потрудились насадить в экспозицию мультимедиа и ненастоящий разум, не отпираясь от классических музейных раскладов к подаче информации через документ и объект.

— Вскрывая дверь 1-го из залов, слушатели попадают… на обед к разумному философу. Почему для мультимедийной установки был выбран именно этот фабула?

— Во времена Канта прошенные обеды были в моде. Обычно они пристраивались по какой-никакому-то поводу, а он, убежденный в том, что для здоровья здорово получать шамовку один раз в день, звал к себе посетителей каждодневно. У него случали не только люди эксперты, но и армейские, духовные личика, мещане — коммерсанты, чиновники, с какими ему было забавно знаться. Обед тянулся два с половиной-три часа, за харчем сообщали обо всем — от политики до землеустройства. Если можно так выразиться, проистекало собственного рода перекрестное обработка идеями. Об этих обедах пошла слава по всему Кёнигсбергу, а вскоре и за его границами. Еда даже приняла литературную знаменитость. Булгаков, хотя, предоставил себе вынести пересекаю Воланда с Кантом на ленч. Видимо, Михаил Афанасьевич не ведал, что по утречкам мудрец только пил чашечку кофе.

— В репертуаре столичного театра имени Маяковского есть спектакль «Кант» по пьесе Марюса Ивашкявичюса, сюжетом которой стал обед у Канта.

— Посадка и воодушевила меня на идею установки. Под этот проект мы выиграли субсидия от фонда Потанина. Образец начало год, из них полгода — работа над нашим «представлением». Он дозволил нам через посетителей Канта раззвонить и о нем самом, и о времени, в котором он жил, а в его жилье случали очень незаурядные личности. Можно было брать иной содержание, к образцу безжалостный порядок дня, которого он неукоснительно придерживался, или каждодневные прогулки в каждую погоду по одному и этому же маршруту. Но все это сообщало бы только о самом грамотей. А нам желательно отрекомендовать, как люди населяли, о чем размышляли, что случалось тогда в большом мире и как эти действия отображались на провинциальном Кёнигсберге.

— Так кого же публика увидят за харчем знаменитого мудреца?

— Увидат они только руки его постояльцев. Жженную калининградского драматического театра довольно серьезно окунались в жизнеописания собственных героев, чтобы расцветить «роли» какой-никакими-то личными красками. Все, кого мы скопили за харчем, случали у Канта, хотя не обязательно именно в подобном составе: духовенство Эреготт Андреас Васянски — он будет бегать за Кантом в последние годы жизни и покинет записки о нем; профессиональный химик и ботаник Карл Готфрид Хаген; боевой советник Иоганн Георг Шеффнер — писатель, толмач, известный цивилизатор; английский гость Джозеф Грин, ближний друг мудреца; поэт и преподаватель Иоганн Михаэль Кошелек; обер-бургомистр Кёнигсберга Теодор Готлиб фон Гиппель — писатель и рецензент, ставший прообразом Дроссельмейера из изумительной басни Гофмана «Щелкунчик и Серый венценосец». А еще мы ввели 2 героев советского генезиса — учащегося и странника, типы типизированные, объединившие черты наших сограждан, побывавших у кёнигсбергского мудреца.

— Финишным «аккордом» экспозиции стало самое, пожалуй, выдающийое выражение Канта. Насколько сложно было сконструировать вокруг него выставленное место?

— Это вправду было непросто. Мы сказали эту экспозицию «Мудрец участка — гений решетка». Кант — человек, ставший гением участка еще при жизни. Он был популярен далеко за границами собственного близкого городка, и знаменитость эта, сходственно волнению, докатилась до нашего времени. Вместе с очень искусными музейными проектировщиками из Петербурга мы сконструировали теорию экспозиции по красли. Человек вступает в эту траекторию в момент погребение Канта, за гробом которого идет целиком городец, и увидев, что пробовали эти люди, задает себе вопрос, а почему погибель мудреца стала для них подобной большей потерей. В розысках ответа он идет по экспозиции, шаг за шагом продвигаясь по данной воображаемой красли. И, достигнув центра, оказывается в месте, пронятом энергией 1-го из наиболее известных постулатов Канта…

— … о звездном небе над башкой и нравственном законе снутри?

— Безусловно! Эта цитата практически всегда утилизируется в обрезанном варианте, и многие не очень разумеют, что, фактически, хотел этим заявить энгельс. На самом деле утверждение очень высоченнее, но, даже проглотив полностью, не так-то легко в нем осмыслить. Мы рискнули привести его полностью и попробовали, применяя визуальный и музыкальный ряд, помочь нашим гостям если не постигнуть, то хотя бы ощутить, что́ Кант инвестировал в эту мысль. Человек — песчинка в этом мире, но он не имеет полномочия утерять себя, потому что он — глубочайшее творение, одетое волей и умом, часть нескончаемого мироздания.

— Что может изумить человека, явившийого на гаджетах?

— Информативные технологии позволяют сообщать с ним на одном слоге. В произведении свежей экспозиции получало участие большее число изумительных специалистов — историки, философы, айтишники, музейные проектировщики. Мы наступили к процессу очень серьезно. Но технологии, как мне кажется, только завязало разговора с посетителем. Он идет в музей не просто за ясными эмоциями, но за эмоциями, которые принудят его чуток по-другому глянуть на наиболее себя, а может быть, и на мир вокруг. Рьяный агрегат у любого человека индивидуален. Одному в музее необходимо как можно больше текстовый информации, иному — забавно презентованые артефакты, третьему — интерактив, а потребность в игре у старших вообще не менее, чем у детей. В нашей книжке рецензий гости иногда сохраняют раскаянья о бывшей экспозиции, а мы просто отдали объекты в ином контексте. Вот почему мы стремимся в одном месте комбинировать как можно больше всевозможных способов подачи информации, чтобы они отыскали оценка у различных гостей.

— Можно подать вам заковыристый вопрос?

— Что ж, попробуйте.

— Язычок Канта очень сложен для владения. Разве сегодня его философия занимательна нормальному люду?

— Насчет трудности вы, безусловно, неповинны. Мы умышленно подсоединили в экспозицию медиамодули с высказываниями о Канте выдающихся людей, которым также подошло прибавить деятельность, чтобы понять в его доктрины. Есть у нас и особый устройство, который мы сказали «Кантоведение», где огромный друг нашего музея врач общефилософских уроков, доктор общефилософского факультета МГУ Вадим Александрович Седой сообщает простым язычком о том, что воображает собой преподавание Канта и почему оно сегодня главно. Но есть у нас и еще один устройство — «Всенародное кантоведение», когда на темы, сопряженные с академическими изысканиями Канта, его типом жизни, с огромный ловлей рассуждают обычные люди. У этого экрана всегда стоят аудитория.

— Вы мимоходом упомянули, что при подготовке экспозиции был применен ненастоящий разум. Какой-никаким типом?

— Он живет у нас в… портрете Канта. Желательно подать возможность нашим гостям поговорить с философом собственно, и мы визуализировали витальный портрет, нацарапанный Иоганном Готлибом Беккером в 1768 году, когда философу было 44 года. Вопросы высокомерничают наиболее различные, для ответов утилизируются оригинальные выражения Канта. Кончается беседа тирадой «Будьте удачливы, вежливый друг, в склонности к правде».

— Насколько широко ваш музей утилизирует ИИ?

— Способности прогрессивного ИИ подсобляют изменять информационные слова. Это недурной аппарат, но не панакея. Предметом 1-го из роликов «обеда у Канта» — мы пристроили его в 1800 год — стали технологии. Краски размышляют о XIX веке, в который они вступают, и узнают владельца, сменит ли грамотей, и его в частности, некий спецтехнологический ум. Опираясь на работы мудреца, ИИ положил, что Кант ответил бы: подобной ум должен иметь снутри себя подобной же душевный закон, что и человек.

Виктория Пешкова