Ольга Юрицына: «Высокие технологии — только начало разговора с посетителем»

Числовые технологии употребляются в музейной практике для заключения наиболее разнообразных задач. В настоящее время при помощи Президентского фонда культурных инициатив музей-заповедчик «Поселок “Мураново”» совместно с IPQuorum и Отечественным казенным художественно-индустриальным институтом имени С.Г. Строганова реализует проект создания активных 3D-модификаций объектов мебели из собственного собрания. А в калининградском музее Канта мультимедиа тянут смыслообразующую нагрузку в наиболее значительных выставленных залах. О том, как IT сопутствуют гостей в странствовании чрез время, IPQuorum сообщила заведующая секцией музея Ольга Юрицына.

— Кафедральный храм — главный знак Калининградской области и негустой для России образчик истинною готической зодчества. Как он выстоял, невзирая на все многознаменательные события?

— Такие постройки базировались на века. Одна из стэн кёнигсбергского храма имеет толщину три метра, остальные — порядка 5. За свою практически семисотлетнюю историю он переживал различные потери, но такого уничтожения, как в августе 1944 года, не ведал. Остров Кнайпхоф, сегодня он ходит имя Канта, по шкандыбающей из Средневековья традиции, был застроен очень ярко. Английская авиация ковровой бомбардировкой сделала дома в груды развалин. Но в храм ни одна бомба не попала. Он умер от пожара — большое огонь ворвалось внутрь, и здание, великодушно увенчанное бревенчатым декором, выгорело дотла. Крыша упала, а искалеченные огнем стенки сохранились торчать.

— Как посчастливилось отыграть собору старый вид?

— Все завязалось в 1992 году. Это можно было бы назвать чудом, если не ведать, каких натуг это заслуживало отличному люду — Игорю Александровичу Одинцову, основному вдохновителю этого начинания и первому директору храма. Кадровый шабашник, он хотел отыграть ему былую красу и гений. И то, что на дворе было приступило 90-х, его не приостановило. Многие находили это безумием — как можно сообщать о возобновлении храма, когда упала экономика большей государства. То, что есть Игорь Александрович и его товарищи, — заслуга. Получить экономные средства на эту задумаю было немыслимо. Составить полные снимки всех, кто поступал средства на ремонтирование храма, нельзя. Средства шли не только из России, но и из-за рубежа. Но кроме экономической жила еще одна проблема. Огромная часть муниципальных архивов во время борьбы была утрачена или вывезена. Удостоверения, сопряженные с храмом — чертежи, ожидание, фото, — в Калининград отдавали из Германии и Польши. Без этого многознаменательной достоверности при возобновлении достигнуть было бы нельзя.

— И когда тут вновь закипела жизнь?

— Абсолютно сразу, как только завязались исправительные работы. Обыкновенной нам сегодня церемонии раскрытия с разрезанием ленточки не было. Строительство шла практически два десятилетия. И все это время тут выходило много событий. Сегодня подобной подход в порядке пророческой, а для того времени — заключение сложное. С наиболее начала запланировали, что тут будет концертный зал и музейная жизнь, но две небольшие часовни — православную и евангелическую — также облагородили.

— Музей сначало выстраивался вокруг фигуры Иммануила Канта?

— Канта нельзя изолировать от храма. Недалеко находился ситет Имя, где он занимался, потом продолжительное время преподавал. Изначально могилка грамотей находилась в так величаемом профессорском склепе у единица храма. Впоследствии Канта перезахоронили в розной усыпальнице, чтобы выделить из сонма коллег. Светло было, что аристотель будет коннотационным середкой экспозиции. Но разместив музей в многознаменательном здании в середке городка-острова, нельзя было обойти интересом процесс формирования государственности на данной территории. Кёнигсберг — городище Канта, он никогда не выбывал далеко и не оставлял его навечно. Через его персона мы и воображаем историю этого площади. Дух экспозиции можно обнаружить тремя словами — «Аристотель. Городок. Время».

— В музейную экспозицию заходит и воссозданная выдающийая Валленродтская книгохранилище — извечная обывательница храма?

— Это одна из вежливых библиотек, разместившихся в храме. Когда храм стал институтской верой, тут находилась и книгохранилище Альбертины. После кончине канцлера Имя фон Валленродта преемники адресовались к настоятелю храма с пожеланием взять под собственный дом его неестественное прием. Под него отвели две комнаты на другом этаже полдневною башни. Дело в том, что в завещании канцлер покарал оберегать библиотеку как зеницу ока. Первое сумма пропало в пожаре, обхватившем его палаты, и он, как завзятый книжник, начал все с начала. И преемники решили, что под заметанной могутных красновато-коричневых единица книгохранилище будет в целой безопасности. Книжками, по особенному позволению, могли воспользоваться доктора и студенты института, эксперты из иных городов, образованные мещане и даже странники. Во время борьбы книгохранилище была разрознена, что-то исчезло, что-то обнаружилось в Столице, Ленинграде и иных городах. После возобновленья храма заметано было восстановить и Валленродтскую библиотеку. Часть книжек получилось отыграть на отчизну. Они находятся в библиотеке Варяжского федерационного института имени Канта. А на отображенных во всей красоте резных грубых полках академические сотрудники музея берут новую библиотеку.

— Как основывалась сбруя музея?

— Устройство музейного собрания затеялось еще во время возобновленья храма, но одевало, скажем так, стихийный нрав. Вручались раздельные темы и единые коллекции: архиологические находки, темы несерьезно-практического художества, книжки. И все это вмещалось в проем от VII века до начала ХХI. Постепенно уложение упорядочивалось, выходила довольно связная деяния городка и его мудреца. Но оно было очень традиционным по своей подаче. Нужно было отряхнуть с него «пыль веков», сделать увлекательным люду нашего века. Тем больше что подступало 300-летие со дня рождения Канта.

— Тут-то и пришел звездный час для информативных технологий?

— Для нас это было спасением, возможностью разъяснять мероприятиям трехсотлетней давности, абсолютно не имея объектов к экспонированию. Кант, как известно, своей семьи не владел, дом после его кончине был продан родичами. Идти по стези презентации меморий мы не могли. К этому же это также не идеальный вид, когда речь идет о гостях, не исключающих из рук гаджеты. Сделать так, чтобы давнишняя деяния была ему занимательна, без применения нового научно-технического языка абсолютно нельзя. И мы потрудились ввести в экспозицию мультимедиа и ненастоящий разум, не отрекаясь от классических музейных раскладов к подаче информации через документ и объект.

— Обнаруживая врата 1-го из залов, зрители попадают… на обед к разумному философу. Почему для мультимедийной установки был выбран именно этот интрига?

— Во времена Канта прошенные обеды были в моде. Обычно они пристраивались по какой-никакому-то поводу, а он, убежденный в том, что для здоровья здорово получать шамовку один раз в кальпа, звал к себе посетителей каждодневно. У него случали не только люди эксперты, но и армейские, духовные личности, мещане — негоцианты, чиновники, с какими ему было забавно знаться. Обед продолжался два с половиной-три часа, за харчем сообщали обо всем — от политики до землеустройства. Если можно так выразиться, приключалось собственного рода перекрестное ксеногамия идеями. Об этих обедах пошла слава по всему Кёнигсбергу, а вскоре и за его границами. Еда даже приняла литературную знаменитость. Булгаков, хотя, дозволил себе вынести встречь Воланда с Кантом на ленч. Видимо, Михаил Афанасьевич не ведал, что по утречкам энгельс только пьянствовал чашечку кофе.

— В репертуаре столичного театра имени Маяковского есть спектакль «Кант» по пьесе Марюса Ивашкявичюса, сюжетом которой стал обед у Канта.

— Положение и воодушевила меня на идею установки. Под этот проект мы выиграли субсидия от фонда Потанина. Образец взяло год, из них полгода — работа над нашим «представлением». Он предоставил нам через посетителей Канта сказать и о нем самом, и о времени, в котором он жил, а в его жилье случали очень незаурядные личности. Можно было брать иной сюжетец, к образцу безжалостный правило дня, которого он неукоснительно придерживался, или каждодневные прогулки в всякую погоду по одному и этому же маршруту. Но все это сообщало бы только о самом грамотей. А нам желалось отрекомендовать, как люди водились, о чем размышляли, что случалось тогда в большом мире и как эти мероприятиям отображались на провинциальном Кёнигсберге.

— Так кого же зрители увидят за харчем большего мудреца?

— Увидат они только руки его посетителей. Жженною калининградского драматического театра довольно серьезно окунались в житейник собственных героев, чтобы расцветить «роли» какой-никакими-то личными красками. Все, кого мы скопили за харчем, случали у Канта, хотя не обязательно именно в подобном составе: духовенство Эреготт Андреас Васянски — он будет бегать за Кантом в последние годы жизни и отметет записки о нем; профессиональный химик и ботаник Карл Готфрид Хаген; боевой советник Иоганн Георг Шеффнер — писатель, толмач, известный учитель; английский варяг Джозеф Грин, ближний друг мудреца; поэт и профессор Иоганн Михаэль Кошелек; обер-бургомистр Кёнигсберга Теодор Готлиб фон Гиппель — писатель и рецензент, ставший прообразом Дроссельмейера из странной басни Гофмана «Щелкунчик и Серый царь». А еще мы ввели 2-ух героев советского возникновения — учащегося и странника, манеры типизированные, объединившие черты наших сограждан, побывавших у кёнигсбергского мудреца.

— Финишным «аккордом» экспозиции стало самое, пожалуй, выдающийое выражение Канта. Насколько сложно было сконструировать вокруг него выставленное место?

— Это вправду было непросто. Мы наименовали эту экспозицию «Мудрец участка — гений решетка». Кант — человек, ставший гением зоны еще при жизни. Он был популярен далеко за рубежами собственного милого мегаполисам, и знаменитость эта, сходственно ряби, докатилась до нашего времени. Вместе с очень искусными музейными проектировщиками из Петербурга мы сконструировали теорию экспозиции по красли. Человек вступает в эту траекторию в момент погребение Канта, за гробом которого идет целиком град, и увидев, что пробовали эти люди, задает себе вопрос, а почему погибель мудреца стала для них подобной большей потерей. В розысках ответа он идет по экспозиции, шаг за шагом продвигаясь по данной воображаемой красли. И, достигнув центра, оказывается в месте, пронятом энергией 1-го из наиболее известных постулатов Канта…

— … о звездном небе над башкой и нравственном законе снутри?

— Безусловно! Эта цитата практически всегда утилизируется в обрезанном варианте, и многие не очень разумеют, что, фактически, хотел этим заявить энгельс. На самом деле утверждение очень выше, но, даже разобрав полностью, не так-то легко в нем ориентироваться. Мы рискнули привести его полностью и попробовали, применяя визуальный и музыкальный ряд, помочь нашим гостям если не постигнуть, то хотя бы ощутить, что́ Кант инвестировал в эту мысль. Человек — песчинка в этом мире, но он не имеет полномочия утерять себя, потому что он — глубочайшее творение, одетое волей и умом, часть безграничного мироздания.

— Что может изумить человека, вытянувшегося на гаджетах?

— Информативные технологии позволяют сообщать с ним на одном слоге. В твореньи свежей экспозиции получало участие большее число примечательных специалистов — историки, философы, айтишники, музейные проектировщики. Мы подоспели к тяжбе очень серьезно. Но технологии, как мне кажется, только приступило разговора с посетителем. Он идет в музей не просто за ясными эмоциями, но за эмоциями, которые вынудят его чуток по-другому глянуть на наиболее себя, а может быть, и на мир вокруг. Темпераментный агрегат у любого человека индивидуален. Одному в музее необходимо как можно больше текстовый информации, иному — забавно презентованые артефакты, третьему — интерактив, а потребность в игре у старших вообще не менее, чем у детей. В нашей книжке рецензий гости иногда бросают раскаянья о бывшей экспозиции, а мы просто посунули вещи в ином контексте. Вот почему мы стремимся в одном месте комбинировать как можно больше разнообразных способов подачи информации, чтобы они отыскали отражение у многообразных клиентом.

— Можно подать вам заковыристый вопрос?

— Что ж, попробуйте.

— Язычок Канта очень сложен для соображения. Разве сегодня его философия занимательна обыкновенному люду?

— Насчет трудности вы, безусловно, неповинны. Мы умышленно охватили в экспозицию медиамодули с высказываниями о Канте выдающихся людей, которым также привелось прибавить действия, чтобы сориентироваться в его учения. Есть у нас и особый узел, который мы наименовали «Кантоведение», где огромный друг нашего музея врач общефилософских уроков, доктор общефилософского факультета МГУ Вадим Александрович Седой повествует простым язычком о том, что воображает собой преподавание Канта и почему оно сегодня главно. Но есть у нас и еще один субмодуль — «Этническое кантоведение», когда на темы, сопряженные с академическими изысканиями Канта, его типом жизни, с огромный ловлей рассуждают обычные люди. У этого экрана всегда стоят гости.

— Вы мимоходом упомянули, что при подготовке экспозиции был применен ненастоящий разум. Какой-никаким типом?

— Он живет у нас в… портрете Канта. Желательно подать возможность нашим гостям поговорить с философом собственно, и мы визуализировали витальный портрет, нацарапанный Иоганном Готлибом Беккером в 1768 году, когда философу было 44 года. Вопросы высокомерничают наиболее различные, для ответов утилизируются оригинальные выражения Канта. Заканчивается беседа тирадой «Будьте блаженны, вежливый друг, в тяге к правде».

— Насколько широко ваш музей утилизирует ИИ?

— Способности теперешнего ИИ подсобляют изменять информационные слова. Это недурной аппарат, но не лекарство. Предметом 1-го из роликов «обеда у Канта» — мы поселили его в 1800 год — стали технологии. Крови размышляют о XIX веке, в который они вступают, и узнают владельца, заступит ли грамотей, и его в частности, некий научно-технический ум. Опираясь на работы мудреца, ИИ положил, что Кант ответил бы: подобной ум должен иметь снутри себя подобной же душевный закон, что и человек.

Виктория Пешкова